Таня Гроттер и посох Волхвов - Страница 20

– Миль пардон, академик!.. – спохватился Ягун. – Я забыл, что играющий комментатор не имеет права подсказывать!.. Это оговаривается пятым пунктом составленных вами вчера правил, которые вы почему-то написали почерком Поклепа на бумаге с его монограммой… Вы думаете, Кузя Тузиков меня услышал? Ничего похожего. Он чистит уши только каждое третье полнолуние, и то если год високосный, а месяц начинается на букву «а». Апрель там или август… Но вернемся к нашим баранам… К игрокам то есть. Пора состригать с них слова для моего репортажа и сплетать из них причудливую повествовательную ткань. Номер шестой, Каллиопа на салпинксе – это такая труба, если кому интересно! – пытается завладеть чихательным мячом, но ее пока оттесняет Лиза Зализина. Сегодня Лиза в ударе. Ее часы мелькают в самых разных уголках поля… Ах, мне подсказывают, что у нее просто кукушка улетела и она ее ловит! Но это не меняет сути дела! Какая отличная сегодня игра! Даже резкий ветер с океана не мешает!..

Таня бессильно пнула дверцу склеповского шкафа. Ей никак не удавалось его открыть и заткнуть зудильник. Подозрительная Гробыня наставила столько запирающих черномагических заклинаний, что не было никакой возможности извлечь зудильник и расправиться с ним. Приходилось слушать дальше. И это было тем досаднее, что матч уже начинал ее захватывать.

Таня уселась на пол рядом с упрямым шкафом, опустила подбородок на колени и стала слушать.

– Евтерпа делает полупетлю! Пас номеру седьмому, Талии. Та ловко набирает высоту и, обыграв Склепову, перехватывает пламегасительный мяч. Вы не смотрите, что Талия все время хихикает. Муза комедии все-таки. Зато ее двойной авлос разгоняется просто мамочка моя бабуся как! Как, вы не знаете, что такое авлос? Какая безграмотность! Не знать таких элементарных вещей! Авлос – это барабан, и пусть вам будет стыдно за вашу неосведомленность!

– Ягун, авлос – это свирель! – использовав усиливающее голос заклинание, назидательно произнесла с трибуны доцент Горгонова.

– Свирель? – спохватился Ягун. – Неужели? Надо же, действительно свирель! А то я гляжу, что на барабан она совсем не похожа, и внутренне смущаюсь! Просто я посмотрел на другую ладонь. Шпаргалки перепутал. С нами, великими, такое случается… Но вернемся к Талии. Забыл сказать: Талия – капитан команды муз. Или, правильнее сказать, капитанша? Но не будем придираться к словам. Из всех муз Талия самая молоденькая. Полигимния и Эрато, правда, тоже ничего. Особенно мне по вкусу Терпсихора – а что вы хотели, танцует с вечера и до утра! – как тут не держать фигуру? А вот Клио и Мельпомена – номера восьмой и девятый, одна на бубне, другая на горне – тетеньки ого-го! Не исключаю, что их держат для таранов, тем более что обе играют в полузащите. Из этих двоих я лично больше опасаюсь Мельпомены. Суровая дама! Лицо у нее такое, будто она только что вернулась с поминок и теперь поспешно соображает, не помер ли еще кто-нибудь, чтоб было где поужинать. Все-таки муза трагедии, моя бабуся уж три тыщи лет с ней знакома… Ого! Талия обыгрывает Тузикова, умело обходит Семь-Пень-Дыра и выходит на Катю Лоткову! Лоткова что-то шепчет Гоярыну, и тот выпускает длинную струю пламени, стараясь не подпустить Талию на дистанцию броска. Но у Талии, по-моему, другие планы. Она уклоняется и делает несколько дразнящих движений рукой, будто собирается метнуть мяч! Нечестно играть в собачку, особенно в таком музейном возрасте! Что за детские фокусы!

Талия обернулась и показала Ягуну язык. Прежде чем ошеломленный комментатор сумел переварить, что муза понимает по-русски, она набрала высоту и дала пас Урании. Та, не теряя времени, спикировала на телескопе к самой голове Гоярына, который в этот миг готовился к очередному огнеметанию, и ловко не то забросила, не то просто сунула мяч ему в пасть.

Погасший Гоярын окутался клубами дыма.

– Три – ноль. Музы делают нас, как младенцев. Одно утешение – идет только двадцатая минута матча! – уныло сказал Ягун.

Опростоволосившаяся Лоткова схватилась за голову и закричала на Кузю Тузикова, отлетевшего слишком далеко от дракона. Замерзшие нимфы радостно завопили. Особенно много бузили наяды и переиды, радуясь случаю согреться. Они колотили ладонями по воде и визжали, чем приводили в бешенство поклеповскую Милюлю, которая была убеждена, что только она одна имеет моральное право брызгаться и визжать. Дриады и ореады не отставали от нереид и наяд. Некоторые на радостях даже швыряли в тибидохских болельщиков запуками и пакетиками из-под орешков.

– Юные нимфетки трескают котлетки! – сердито задразнился играющий комментатор, о защитную жилетку которого с треском разбился запук. – Но-но, нимфетки! Рано радуетесь! Вот позову дядьку Набока, он вам устроит!

Нимфы притихли. Почему-то все нимфы до дрожи боятся дядьку Набока, хотя это всего лишь маг-отшельник, живущий, по слухам, где-то на Больших Американских Островах. Поговаривают, правда, что дядька Набок использует магию вуду, которая даже опаснее темной, а еще, что именно он злодейски усыпил клонированную овечку Долли. Впрочем, последнее до сих пор не доказано.

Неожиданно Ягун привстал на пылесосе и, козырьком приложив ладонь ко лбу, всмотрелся в какую-то точку.

– А это что еще там такое? Прошу прощения, у меня игровая пауза! – воскликнул он.

Таня, хотя и не могла ничего видеть, догадалась, что Ягун засек неподалеку мяч и попытается догнать его. Взревел двигатель, выплевывая из трубы русалочью чешую, к которой Ягун стал в последнее время добавлять селитру. В майонезе он разочаровался. Тот хлестал из всех щелей и из насадки хромированной трубы, и щеголеватый внук Ягге, обожавший хорошие кожаные комбинезоны, в конце игры становился похож на запеченную в духовке индейку. Особенно сходство усиливалось, когда приправленный майонезом Ягун цеплял на излете струю драконьего пламени.